Менее всего в Лесу был заметен именно дождь. Густые кроны деревьев, возвышающиеся над путешественниками, словно скалы над всем маленьким миром, который они могли поглотить, ловили капли дождя и пропускали в свои угодья лишь часть из них. Видимо, какие-то особенные капли удостаивались такой чести. Особенно шустрые, что успевали проскользнуть меж листьев, пока их никто не заметил. Духу вряд ли было столь принципиально, где гулять в такую погоду. Малейшее желание – и капли будут проходить сквозь неосязаемое тело, не оставляя ни тёмных пятен на одежде, ни смутного ощущения сырости. Хотя те редкие дождинки, что добирались до земли Леса, итак успешно ловила на себя чёрная шляпа.
Преимущества мёртвых не заканчивались на том, что можно было избежать нежеланного дождя. Вот, например, очень удобно просто проходить сквозь все эти заросли и не царапаться о колючки и шипы. Вообще в жизни после смерти было неимоверно много радостей. Отсутствие страха и неудобств – это величайшее блаженство, что может быть доступно человеку. Таким должен быть Рай.
Но этой поляне до типичного человеческого Рая было очень далеко, хотя лично Док и здесь чувствовал себя вполне уютно. Прелестью этого места была тишина, ужасно мёртвая и красивая. Никакого надоедливого пения птиц или сверчков. Пёстрые бабочки не мельтешат перед глазами. И смутное разнообразие странных растений исключительно радует глаз. Словно смотришь на собственные посевы.
Доктор снял шляпу, и редкие капли теперь от кончика птичьего носа добрались до макушки маски. Юноша приподнял маску, освобождая как минимум половину лица, и глубоко вдохнул воздух. Лесной воздух всегда особенный. Здесь не пахнет людьми. Вряд ли дух мог в полной мере чувствовать запахи, но всё же было какое-то различие. Быть может, лишь интуитивное. Но оно было.
Из-под маски Микеле долго наблюдал за травой под ногами, за редкими цветами далеко не из разряда ромашек или одуванчиков. Разглядывая один из цветов, дух присел, опустил шляпу рядом на землю, снял перчатку и провёл рукой по мокрой траве, словно пытаясь в полной мере и как будто бы впервые ощутить настоящее прикосновение. В какой-то момент рука прошла сквозь. Как будто ветер пробежался по поляне, но зачем-то обогнул именно эту пару травинок.

В этом мире лишний раз задуматься в подобном месте может быть смертельно. Кто знает, что или кто водится в этом Лесу. Ведьмы и волки - наименьшее из бед, что можно было представить. И как же всё-таки замечательно быть тем, кого не волнуют подобные вещи, тем, кому нечего бояться и опасаться, тем, кому не нужно постоянно оглядываться и держать при себе кинжал. Состояние вечного покоя. Идиллия. Даже в этом мире она возможна. Абсолютное отсутствие чувства беспокойства или страха жертвы. Последнее особенно приятно.
Доктор совершенно забылся. Что происходило в его голове - одному Богу известно. Или уже Дьяволу. Док долгое время оставался неподвижен. Достаточно долго, чтобы даже не привлечь внимания появившейся на поляне девушки. Приятно знать, что нет ничего страшного в том, чтобы оказаться замеченным, кем бы ни был свидетель. Знать, что тебя не запомнят как жертву. А если запомнят - это ничего для тебя не изменит. Единственное лишь, о чём Док успел пожалеть, - приподнятая маска. Когда шелест травы под ногами юной травницы "разбудил" Доктора, юноша рефлекторно потянулся рукой к клюву, чтобы опустить маску, но вскоре замер. Уже было поздно, его лицо уже видели. А жаль, такой образ коту под хвост. Всегда проще всего было обманывать людей, имея в арсенале два варианта развития событий. Когда слухи о Духе Чумы дойдут до достаточного количества ушей, он сможет спрятать маску и продолжать творить свои тёмные дела от лица миловидного синьора. Что ж, значит, конкретно на эту леди, этот план уже не распространяется.
Девушка двинулась к нему, и теперь, пожалуй, было действительно поздно исчезать. Микеле взял с земли шляпу и медленно поднялся. Тень от маски ещё падала на лицо, и вряд ли можно было с точностью определить цвет его глаз, но эта незначительная деталь вряд ли была интересна даме. Микеле мягко улыбнулся, отряхнул шляпу, и миниатюрный дождь осыпался на траву под ногами.
Абы кто сюда не заглядывает. Дети и невинные принцессы в такие места не гуляют. Ведьмы редко рисуют себе красивое лицо ради пары цветов среди зарослей. Всё это делало вопрос о личности неизвестной всё более интересным и щекотливым. Микелетто пытался разглядеть лицо, но капюшон весьма успешно скрывал оное от его глаз. Какая несправедливость, что его точно так же не спасла маска чумного доктора. Эту несправедливость следовало бы исправить, но... "Мир несправедлив, синьор Фьери." Усмехнувшись собственной мысли, что обычно озвучивалась его жертвам, Доктор слегка поклонился девушке и протянул руку, мягко, словно усыпляющим шёпотом, произнося:
- Что же столь прекрасная дама делает в самой гуще страшного Леса в этот недобрый час?

Юноша мягко улыбался. Тень от маски падала на глаза, и это делало лицо то ли немного с хитрицой, то ли чуть более загадочным. Улыбка походила на нарисованную и ужасно идеальную. Через чур идеальную. Словно с портрета великого художника, выведенная тонкой кистью с совершенно парвильными тенями. Девушка оставалась спокойна снаружи, но наверняка внутри всё было иначе. Не то чтобы Доктор умел видеть людей насквозь, просто во всей этой ситуации сложно было оставаться спокойным. Дело было в душащей темноте, собирающейся по каёмке поляны. В сухом ветре, пробирающемся меж деревьев. В блеклом свете, падающим сквозь косые ветки и в каплях дождя. Дело было в том, что это была за поляна и что на ней росло, в сухой траве и отравленных ягодах. И в том, что никогда здесь не было больше одной фигуры. Словно оба знали, что собеседник задумал что-то недоброе, оба знали, что милые улыбки и вежливость - лишь прикрытие. И оба ждали в любой момент конца спектакля, опускания занавеса и игры за сценой. Это напряжение повисало в воздухе, заменяя музыку. Дрожащую и холодную, со звуками, нарушающими её обычный ход, вроде стона дверей, дребезга цепочек и сердцебиения. Можно было отсчитывать ритм последнего. Рука всё ещё без перчатки повисла в воздухе и словно задержала эту паузу, оставшуюся между ними. Микеле шагнул навстречу девушке. Жаль, сердце Доктора уже не билось, чтобы уловить нужный темп. Он был бы слышен очёнь чётко в эту самую секунду. Рука поднялась чуть выше и потянулась к лицу девушки. Она прошла совсем рядом, в паре сантиметров, словно он хотел коснуться щеки незнакомки и как бы случайно задеть капюшон, чтобы тот слетел, но касания так и не произошло, и Доктор опустил руку.
- Не столь уж необходимо видеть человека, чтобы судить о красоте. Прошу меня простить, я вовсе не хотел, чтобы моя лесть Вам показалась грубой.
Он ни сколько не отрицал именно присутствие лести. Он был безупречно вежлив всю свою жизнь и немного - свою смерть. Простая вежливость была в крови и частенько уходила за рамки, но раз уж поймали с поличным - невежливо также и прикрывать свои ошибки. Доктор Чума натянул перчатку на руку, поправил ткань и заправил под рукав. Он склонил голову на бок, всё также с улыбкой глядя на незнакомку и произнёс:
- В такой час обязательно где-нибудь в мире случается что-то плохое. Безусловно и меня это огорчает. - Он взглянул на корзинку в руках девушки и приложил палец к губам, задумавшись на пару мгновений. - Позвольте же поинтересоваться, что за настойки такие вы собираетесь готовить? - С неподдельным интересом юноша перевёл взгляд на девушку и вопросительно вскинул брови, а потом тихо охнул, сцепил пальцы в замок и не потрудился пояснить, - Я ещё совсем молод и неопытен, даже в работе своей чумным доктором. И если уж это не такой большой секрет, то, быть может, вам будет несложно поделиться своими хитростями? Любой опыт полезен.

Доктор не стал и просто не желал продолжать спорить о том, в чём не было смысла. Он ещё успеет убедиться в своей правоте или наоборот. Сейчас его больше интересовали именно эти загадочные "настойки" прелестной незнакомки, так живо откликнувшейся на его вопросы. Даже не совсем было ясно, зачем ему были нужны все эти расспросы. Что-то тёмное оставалось в этом невинном "я ещё совсем не опытен". Но было ли это столь важно сейчас, когда он, кажется, поймал ту самую нужную ниточку разговора?
Девушка словно оживилась. Он явно угадал её тему. То, с каким интересом и даже восторгом, незнакомка начала говорить о разных настойках, выдавало её пристрастия и несомненно обрадовало Доктора. Невольно даже улыбка Дока стала шире и капельку умиротворённее.
- Тонизирующую? - Переспросил Доктор, наблюдая за появлением нескольких флакончиков. - Пожалуй, даже не откажусь. Нам, докторам, вечно не хватает сна, а оттого - и бодрости...
Доктор принял флакончик из рук юной особы. Это походило на традиционную ситуацию, которой часто пугают детишек. Мол, нельзя брать конфетку у незнакомцев. Но ведь порой, как и сейчас, кажется - а чем может навредить столь милая незнакомка? Дети часто рисуют у себя в воображении больших и страшных дядек, которые вынимают подозрительно яркую и вкусную конфетку из страшного чёрного кармана своего грязного плаща. Это совсем не то, что видел Микелетто сейчас. Ну и, в конце концов, он был далеко не ребёнком.
Юноша невозмутимо и ничуть не беспокоясь открывает флакончик и пару раз качает его из стороны в сторону у себя перед глазами, всматриваясь в жидкость, и отпивает "настойку". Можно посчитать его наивным или просто глупым. На деле Доктору Чуме просто нечего бояться. Он может пробовать всё, что угодно. Поэтому эта невозмутимость и непоколебимость были такими привычными.
- А не поделитесь секретом, из чего же эта настойка? - Задумчиво поинтересовался Доктор, всё ещё разглядывая флакончик, а после протягивая его даме с всё той же вежливой улыбкой. - Очень полезная вещица! И ведь совершенно бы не помешала в тяжёлой работе... - Он задумался на минутку, прислушиваясь к собственным ощущениям. Даже призраку они были не так уж чужды, и какую-то бодрость правда можно было ощутить. - Кажется, действительно работает, - подытожил юноша, кивнув и прикрыв глаза, всё ещё слушая собственные ощущения.
Словно давно уничтоженная жизнь в нём снова начала подавать какие-то признаки существования. Но такие блеклые и хилые. Вероятно, живой бы чувствовал действие зелья лучше. Но он никак не мог изменить этого сейчас. Хотя и той живости ему хватило с полна. Несколько минут настоящей бодрости. Словно он снова услышал стук собственного сердца. Ненадолго. Юноша вдруг подался чуть вперёд, прижал палец к губам и заговорщическим шёпотом проговорил:
- Вы знаете, рецепт сего чуда никому-никому нельзя показывать! Ну, - он усмехнулся и покосился куда-то в сторону, - Кроме меня, конечно... Ведь... - Загоревшийся огонёк в глазах потух. Доктор снова отшатнулся назад, прикрыл глаза, не отнимая пальца от губ. - Вееедь...
Бодрость быстро испарилась. Минута повисшей тишины словно заполнялась угнетением. На плечи ложились невидимые руки, что тянули вниз, давили. Становилось очень тяжело. Дыхание становилось реже, глубже, словно воздуха не хватало. Безумная усталость. Как в те дни, когда юный доктор был живым и только начинал работать. Работать не покладая рук, приходя домой уничтоженным, убитым, падал на кровать и тут же пропадал в мире кошмаров. Жуткое давление, расплывчатая картинка перед глазами. Мягкая улыбка медленно исчезает, уходит на нет, и рука медленно опускается, ослабнувшая и не способная уже просто держаться на весу. Доктор долго смотрит на девушку. Старается что-то увидеть под капюшоном, её лицо, её глаза. Картинка тускнеет и начинает меняться в красках. Словно покрывается жгучей сепией, в ушах будто вода или вата, и мир теряет свои привычные очертания. Бояться нечего. Поздно.
И юноша падает на траву. Чёрная шляпа накрывает собой один из особенно красивых цветов этой поляны. На лице Доктора застыло даже несколько умиротворённое выражение лица. Вроде бы улыбки уже не было, но осталась какая-то тень и под определённым освещением, казалось бы, можно было увидеть, что за минуту до смерти он действительно ещё улыбался.
- А вот так делать очень невежливо. - Прозвучало из-за спины девушки.
Микелетто стоял чуть поодаль за ней, ближе к самой границе поляны. Он держал руки сцепленными в замок за спиной и также вежливо улыбался. Совершенно невредимый и "живой". Там, под ногами незнакомки, где упал Доктор, уже, разумеется, ничего не было. Кроме разве что шляпы, накрывшей цветок.
- Очаровательная работа. - Доктор исчез и в ту же секунду появился возле девушки, наклонился, поднял свою шляпу и отряхнул её. Он улыбался, несколько зло и надменно. Поднял глаза на незнакомку и снова исчез. Растворился чёрной дымкой в никуда. - Но если бы это был не я, то одним спасителем этого отвратительного мира стало бы меньше. Как же вы так?..
Микеле снова появился в стороне от дамы. Он картинно поправил перчатку и укоризненно покачал головой. Улыбка исчезла, и сейчас совершенно недобрые мёртвые глаза смотрели на отравительницу. А после он вновь растворился. В следующую секунду юноша появился прямо за спиной девушки и быстро одним ловким движением скинул её капюшон.
- Вуаля! - Он исчез и появился уже перед ней, безумно блистая глазами и величаво раскинув руки. - Ну вот, я ведь говорил, что вы прекрасны! - И в очередной раз Доктор исчез. Когда он вновь появился, то его лицо уже было скрыто привычной птичьей маской. Огромный белый клюв появился прямо над плечом юной особы, а после перед её глазами костлявая рука без перчатки обрисовала какой-то исключительно символичный жест. - Но знаете, дорогуша, ни один ваш яд не сравнится с моей прелестной невестой - Чумой...